Я не встречала на своём пути людей, которые держались бы друг за друга вне зависимости от порою враждебных обстоятельств, которым за радость было бы вместе преодолевать барьеры - в т.ч. временные и территориальные, чтобы сохранить молчаливую константу своих отношений такой же незыблемой, какой она была всегда. Я не встречала, но надеялась, что мы станем исключением в этом скупом реестре видов человеческих отношений; все это время я верила, что возможно почти всё - меня не пугала даже картина общего быта, каких-то жилищных и рабочих вопросов, в моих мечтах для людей, преодолевающих навстречу друг другу в течение нескольких лет от пятисот до двух тысяч км в одну сторону, какая-то шелуха не может быть объективной помехой. Что я ощущаю сейчас и почему хочу здесь это зафиксировать? Всё закончилось, баста, больше никаких сожалений. После двух месяцев тотального мрака я осознала, что вполне могу плыть и сама. Эта мысль формировалась во мне несколько недель, зародилась после того, как я увидела несколько жутких смертей, и больше не отступала. Всё неважно, человек становится просто оболочкой, если души больше не соприкасаются в едином целевом порыве, в таких ситуациях нечего медлить - нужно рвать и забывать. Это необходимо сделать, пока сомнения не разъели прекрасные воспоминания о том хорошем между, не превратили их в моветон, в пошлый конец слезливого бульварного романа, в текст противной попсовой песни, наподобие тех, что играют в салоне водителя автобуса по пути на работу и вызывают неизменную тошноту. Я устала быть частью этого усугубляющегося невроза, он затягивал нас с тобой в воронку, которую давно пора разрушить.